То были стародавние времена II века новой эры. Храбрые готлунги пересекли океаны и моря под флагами великой Первой Империи, дабы принести светоч истинной веры и мудрость цивилизации на дикие земли, именуемые Восточными Землями. Однако там их ждали стойкие славарды, свято чтившие свои традиции и, хотя не искушенные мудростью цивилизации, хранившие мудрость поколений. И столкновение этих двух великих народов стало началом долгой и славной истории республики Селион. Ибо только из добрых зерен рождается доброе жниво…
…И сперва были поселения готлунгов. Они именовались колониями. В них царил имперский порядок и закон. Но не ведали тогда готлунги колоний вкуса свободы: тяжкое бремя возложила на их народ родная империя. Каждой колонии был поставлен благородный муж, именуемый легатом. Легация же его состояла также из иных благородных, душу и тело свои посвятившие служению порядку и императору. Оная легация и была во главе общества, легат же правил над ним жестко и отдавал нажитое готлунгами в империю. В веке же четвертом империя пала и власть легата утратила свой корень. Знали это лишь легаты колоний, ибо только они принимали гонцов империи. И тогда они сговорились и сокрыли известия о гибели последнего императора и империи вместе с ним. И сделали они сие с целью властолюбивой, дабы удержать народ в повиновении. Меж собой же решали легаты, кто из них первее будет и власть, подобную императорской примет. Однако же не суждено было сбыться планам их, ибо вся власть, на лжи и коварстве построенная на гибель обречена и позор. О заговоре стало известно знати легации из колонии Лангард, старейшей из всех поселений готлунгов на сей земле. И отправили благородные мужи правосудие. После свержения легата, знать Лангарда провозгласила равную власть благородных: было избрано три консула Лангарда. Ими стали самые благородные и мудрые из аристократов. Остальные же составили Конклав Лангарда. Другие колонии пошли своим путем, придя к тирании или власти клириков, или же следовали примеру Лангарду, потому что дивились слаженному устройству общества оного.
Были и славарды в своих общинах, сильные, свободные, однако дикие и не знавшие ни закона, ни веры истинной. Жили они родами, роды же собирались в племена. И законом их были старейшины, убеленные сединой мужи, хранившие традиции и держащие суд народа. Когда же война приходила на земли племени, старейшины избирали сильнейшего из воинов и тот вел свою дружину на кровавый бой. Имя же оному воину было конунг, что означало “властитель свободного люда”. В жизни никогда не было места ни вечному счастью, ни вечному горю, по сему любая война рано или поздно оканчивалась. И если конунг не отправлялся к предкам, он возвращался к старшинам и отрекался от данной ему власти. Однако же не все конунги были готовы отдать омытый кровью друзей и врагов титул. Некоторые из них, опьянененные медом победы и власти, предавали старейшин и пытались удержать власть в своих руках. Но воля и традиции народа оказалась сильнее корысти властолюбов-конунгов: вместе со своими дружинами они были разбиты и те, кто выжил, изгнаны за моря и океаны.
Сложны были отношения великих народов. Много междоусобиц пережили они, много горячей крови пролили на Восточные Земли. Еще до изгнания конунгов, собрались славарды силами самых сильных и кровожадных племен с тем, чтобы сбросить готлунгов в море. И были битвы, и горели колонии, и гибли сотнями храбрые мужи. Но почти все колонии устояли, ибо готлунги сражались верхом, облачая лошадей своих в сталь. Славардам же удалось сжечь флот колоний. Когда же конунгов изгнали, готлунги взяли свое. И были битвы, и горели ныне уже поселения славардов, а храбрые мужи продолжали гибнуть. Не знали эти два враждующих народа в ту пору своего будущего, ибо если бы знали чрез пророков, то ужаснулись бессмысленным жертвам.
И жили бы великие народы так в дрязгах мелких общин, коли не пришла бы на них общая беда. Известно издревле, что большая опасность заставляет даже заклятых врагов пожать руки. Великая орда хурсов пришла с запада, минуя бесконечную гладь голубого моря. Плыли они на огромных кораблях по форме короба. И медлительны были оные корабли, и беззащитны, да свирепых воинов на них была тьма. Хурсы же сами были облачены в кожанную броню, редкие из них, кто в их ораве дикарей почитался за более сильного и свирепого, носили металлическую, подобную драконьей чешуе. Сражались хурсы луками, стараясь к врагу не приближаться. Каждый хурс, будь то пехотинец в чешуе, или же конный, владел луком.
И была сначала Малая орда, численностью с небольшую армию, затем же стала орда Великая. И не могли превзойти ее числом ни славардские поселения, ни колонии готлунгов. Первыми погибли южные общины славардов. Предали огню их поселения, мужчин их убили, от младенцев до стариков, женщин же увели в рабство. И бежали те, кто уцелел на север, да рассказали об ужас и бесчинствах, хурсами учиняемыми. После же пали и колонии юго-запада. Предали их огню, мужчин их убили, от младенцев до стариков, женщин же увели в рабство. И бежали те, кто выжил на север, да рассказали о кровавой бойне, об осквернении алтарей святого пророка Элохима, да о хуле имени его.
Было то в веке пятом, орда хурсская, весь юг поглотив, готовилась к походу на центральные земли, самые плодородные и богатые. В Лангарде же одним из трех консулов был Требий Мильтон, из графского рода Мильтон. Знал граф, что когда придут хурсы, настанет великое горе, ибо нет на всех Восточных Землях армии, способной победить полчища хурсов. Тогда же, влиянием и силой своей надавив на правителей других колоний, собрал он большой совет. Сошлись благороднейшие из знатных людей Восточных Земель, да спор большой меж ними был, как хурсов разбить, колонии свои сохранив при этом. Согласия не было средь них долгие дни и темные ночи. И каждый день с зари и до вечерних сумерек говорил Мильтон, убеждая консулов объединиться, хотя бы временно. По прошествии же месяцев, собрались консулы в очередной совет и ныне решили согласиться с благородным графом Мильтоном. И было войска готлунгского, в Лангарде собравшегося со всех колоний, пара десятков сотен, да знать конная числом до пяти сотен. Хоть и победой было объединение готлунгов под единым знаменем, мало их число оставалось пред полчищем орды. Тогда же взял Требий Мильтон отряд конных малый, так, чтоб каждый нес штандарт своей колонии, да двинулся к славардам. Суров был прием для него в Торвенхольме, древнейшем селении славардов. Однако выслушали его старейшины, посовещались, да увидев пред собой мужа, объединившего колонии и ведущего за собой стольких благородных воинов, согласились заключить союз. Был то славный и знаменательный день, ведь тогда впервые славарды и готлунги приломили хлеб единый.
И слились воинства, десятилетиями лившие кровь друг друга, воедино, и вышли они на орду…
… Стремительный удар кавалерии готлунгов прорвал основной строй хурсов. Ее вел сам Требий Мильтон. Мощными взмахами длинного меча обагрил он руку свою, да коня своего в крови богомерзких врагов. Но коварен был хурс: с фланга обойдя узкий строй готлунгов начали враги поливать благородных всадников стрелами. Тогда же, бросив бой с пехотой, готлунги ринулись на лучников, втаптавыя копытами своих коней в грязь любого хурса, вставшего на пути. Настигли вражеских лучников кавалерией, и в ту же секунду, побросав луки, бежали они, пытаясь спасти свои жалкие жизни. Но большинство все же остались гнить на том поле. Пока же готлунги гнали лучников, славарды, видя сие и приободрившись сердцем свои, ринулись в яростную атаку на смешанный и разбитый строй хурсов. Не устояли трусливые орды, дрогнули их ряды. В неистовой злобе преследовали славарды, добивая в спины. Но не заметили храбрые воины, что попали в западню: перестроившись, атаковали их хурсы с флангов. Но ни один из славардов не дрогнул, и, умирая, забирал с собой не меньше пяти хурсских животных. Но под напором врага все больше погибало храбрых славардов. И уж готовы были воины принять смерть в бою, все до единого, но услышали дрож земли под копытами тяжелой конницы они. То вернулись всадники готлунгов, добив лучников. И ворвались они в спины врага, и приободрились славарды, и дрогнули окончательно хурсы. Это была победа…
… Но с разгромом армии хурсских варваров не умерла их орда. Война продолжалась, 70 лет закаляя в своем огне великие народы. И все больше и больше готлунги и славарды принимали друг друга, дополняя слабые стороны свои, сильными сторонами народа братского. Готлунги были лучшими всадниками на поле боя, а их ополчение стояло на страже поселений и крупных дорог, не давая хурсам грабить дома воинов, пока они были на войне. Снабжение также обеспечивалось готлунгами, ибо еще империя научила их порядку и организации. И в дипломатии себя нашли послы готлунгские, убеждая племена отдаленных земель, не тронутых войной, присоединиться к ней, а также собирая отряды наемников, до того дня боявшихся выступить на хурсов. Славарды же ковали лучшее оружие и доспехи воинам, были незаменимы практически в любом ремесле. В бою врывались они в поломанной конницей строй и развивали успех, превращая его в победу.
Когда же сгорели в огне войны, поселения славардов в долине Панаара, нашли беженцы приют себе в ближайших колониях готлунгов. В боях же часто ранеными оказывались как готлунги, так и славарды. Последние же отвозили раненых готлунгов в свои поселения и врачевали их. И так продолжалось всю войну.
В конце же века пятого орда хурсов распалась на мелкие племена, ибо не было среди них больше людей, способных сплотить их, а вождями были лишь те, кто силой заставлял других идти за собой. Тогда же и распался союз между славардами и готлунгами, ведь не было больше у них общего врага. Но война стерла границы между народами. И хотя они не смешивались, чтя родословные традиции, жили они в одних и тех же поселениях ,в мире и спокойствии. Изменения пришли в жизнь Восточных Земель. Канули в лету старейшины и племена, канули в лету и колонии. Были же отныне города, происшедшие из общинных селений или же колоний. Жили в них и готлунги, и славарды. К городам же примыкали территории, по размеру различные, населенные деревенскими жителями. И было тех городов великое множество. А по сему территория Восточных Земель раздроблена оказалась на маленькие части. И если было во владении города железо, значит не было уж в его владении леса, а если был лес, значит не было полей с пшеницей. И оказалось, что каждый город выжить сам не мог, ибо известно каждому, что без древа не построить дом, а без железа не срубить древа, без хлеба же и дом не нужен будет. Посему каждый город торговал с одними соседями, товар обменивая или продавая, и воевал с другими, силой оружия забирая то, что нужно. Не понять уж было, кто же друг, а кто враг здесь, ибо отношениях городов были сложны и запутаны как в старом знатном роде. Во власти же каждый город своим путем пошел. И были города, тираном единым угнетаемые, и были города во власти иерархов элдерианских, и были города под правлением мудрой знати, а были и те, коими сам народ правил.
Было так до века восьмого. Росли города одни и укреплялись, другие же оказывались в их власти или же вовсе исчезали с лица земли. Иные же из городов объединялись в альянсы, торговые или же военные. И было в веке восьмом три города главных.
Лангард, отмеченный славой. В нем по прежнему правили консулы и знатный совет. Оплотом порядка и наследником империи был он и есть по сей день.
Торвенхольм, древнейший из городов. В нем правило всенародное вече, где каждый муж был волен определять судьбы города. Самый же мудрый из них бургомистром выбирался на десять лет сроком, а если же провинился перед народом, и того меньше. Но не волен был бургомистр решать великие вопросы, ибо тогда созывал он вече.
Теорон, священный город элдерианин. Каждый добрый элдерианин был в Теороне паломником. В этом городе писания святого пророка Элохима чтятся как закон, а правит городом конклав из высших иерархов церкви. Теорон имел влияние на все остальные города, ибо другой веры не было в Восточных Землях, кроме как элдерианства.
Вокруг сих великих городов и собирались иные. Некоторые же города противились союзу, и были они поглощены, огнем или влиянием. В год 878 объединились город Лангард с землями консулов своих, землями сенаторов своих, вассальными и домениальными городами и город Теорон с землями членов священного конклава, вассальными и домениальными городами. Тогда же выступил против союза этого вече Торвенхольма и началась война. Но уж в тот же год воинство Лангарда и Теорона встало кольцом под высокими стенами Торвенхольма. Продолжалась осада почти восемь месяцев. И собрались было воины на штурм кровавый, с тем чтоб сжечь Торвенхольм. Но вышел иерарх Теорона по имени Дирафель, подошел он к командирам и попросил лишь час времени, и молвил, что город сдастся без крови. Скрипя сердцем дали ему час времени, Дирафель же подошел к вратам Торвенхольма и простер руки к небу. “Доколе же кровь элдериан будет литься, доколе же к предкам будут идти молодые, доколе же алчность властьимущих и народом избранных будет сей народ губить?” возопил он. И услышав речи сие, бургомистр Торвенхольма сильно диву дался и держал с Дирафелем разговор. Да часа не прошло, как в слезах отдал бургомистр Дирафелю клинок свой, да врата открыл. Тогда же Дирафель вышел на вече Торвенхольмское и держал с ними разговор. И покорился город, и волоса не упало с их глав. И был то год 879 и в год тот в Лангарде вся знать Восточных Земель, иерархи церкви пророка святого Элохима и члены советов городских собрались и решено было объединиться навечно под гербом Лангарда в единую республику, названную Селион, то есть “благородная земля”. И был то славный день, ибо настал наконец после веков злобы и смерти Великий Мир.
Теперь, о мудрый читатель, знаешь ты историю воистину удивительной страны - республики Селион. И история эта продолжается по сей день, и история эта будет продолжаться еще долгие века, пока живы великие народы и пока живо их наследие.

       Как говорил святой пророк Элохим в далекие времена, “лишь надежда открывает пред нами врата в будущее". И в темнейшие моменты нашей жизни, мудрые из нас обращаются к истории с тем, чтобы понять какие ошибки совершили мы, чтобы понять как нам дальше быть и не провалиться в забвения пропасть. И обретаем мы надежду, ибо она есть всегда, лишь надо найти ее.
Сейчас же год 1057, уж два года как исчезла республика Селион под ударами заморской империи, да из-за раздоров внутренних. Труд сей призван почтить память республики нашей, метрополии десятков колоний, по иронии Создателя называемой ныне Доминионом.
Минули года с поры как объединились города-государства в единую республику Селион и был то век десятый. Рождались поколения селионцев, расширяли они города, возводили новые, да жили в мире. Только вот бедны оказались Восточные Земли. Поняли это к середине X века. Искала тогда республика с кем бы торг иметь. И ходили по морям корабли с флагом Селионом, ходили до самого края света. Торговали они с империей Сигизмунда Дэина, ныне Старой Империей именуемой, торговали и с другими далекими землями, к коим ныне и пути не найти… Те же, с кем торговали предки наши дивились знаниям их и их товарам. Из алхимиков республики произошли и остальные именитые алхимики мира. Флота же Селионского каждый разумный правитель страшился. Тогда был золотой век истории нашей, расцвет народа Селиона, его триумф. Нужды же граждан росли, ибо чувствовали они, что могут больше получить. Тогда же начали селионцы колонизировать острова морские да земли далекие, повторив славу Первой Империи, колонии коей некогда дали начало республике. В колонии же эти люди отправлялись, коим тесно было в Восточных Землях. Рыцарей безземельных множество возглавляли экспедиции с тем, чтобы наконец получить дом для своих потомков. Крестьяне бедные, хозяйства своего не имевшие либо имевшие хозяйства скромные, отправлялись в колонии и кровью да потом возделывали новую землю обширную. Дома торговые, златом богатые, с колониями торговали, привозя припасы необходимые, да забирая диковинки заморские. Сенат республиканский благосклонно на колонии смотрел, городами селионскими признавая.
Но шло время. А за веком золотым, воистину, время упадка идет, ибо жадность и алчность людская растет в роскоши. То и подтвердила история Селиона, того и не должны повторить мы ныне…
Нужды свои завышая, люди исчерпали ресурсы скудные Восточных Земель. Не давали более горы золота искателям, не родила более земля леса густого, стала иссохшей, и на республику настигли годы неурожая. Где же земля была плодовита, туда путь был далек и тернист. Республиканский Сенат рвали на части власть имущие. Ежели раньше Сенат был уважаем и священен, ныне люди стремились сенаторскую диадему получить с тем, чтобы богатства себе присваивать. Простой люд же стал беднеть. Впервые за долгие века голод пришел на крестьянские поля да в города небольшие. Голодные, бледные и худые люди ,с великой злобой смотрели на города великие: Теорон, Торвенхольм и Лангард, в золоте и роскоши утопавшие. Такие же настрои подхватила и церковь элдерианская, забывшая праведность первых иерархов Теорона и теперь лишь власти жаждущая. В год 1024 в городе Реймарк церковь собрала народа великую толпу, да повела на резиденцию консула. И осадой взяла врата одурманенная толпа. И пытались урезонить их, и гнали их по домам, но сильна была злоба, разжигаемая церковью. Тогда же вышла на улицы конница, в сталь закованная, да двинулась на толпу. В день тот кровавый погибли сотни жителей, копытами в грязь втоптанные, да мечами изрубленные.
И осознали власть имущие перемен необходимость. В год 1025 приняли консулы указ республиканский. “Положение гражданское” было имя ему. И отныне делилось население все на собственно граждан республики, граждан провинции, и колонистов, гражданства не имеющих. И возопили жители колоний многочисленных, на островах морских и землях далеких, ибо прав теперь лишены они были. И требовала республика с колоний все больше и больше, с тем чтобы покрыть свои расходы, воровством власть имущих вызванные, да жадностью богатых. И к годам 1040-ым сложилось так, что на ресурсах колоний держалась республика. Колонии же стонали под гнетом ее, ибо непосильны были запросы Сената.
И быть может решились бы противоречия республики и колоний, и быть может преодолел бы упадок Селион, но пришла Великая Война…
Император Ситтарифский из рода де Монмералей привел державу свою к процветанию и славе. И как многие годы назад тесно стало на Восточных Землях, тесно стало и в Ситтарифе. И знал император о богатствах Селионских, и желал их. И знал император о мудрости, заключенной в библиотеках и храмах Селионских, и желал их. И знал император об оружие, Селионскими кузнецам изобретенном, ужас на врага нагоняющем, и желал его. Но страшился император флота Селионского, ибо сила Ситтарифа в армии была. И сотни ушей работало на императора, живя в Селионе, да направляя письма в Дэннатар, столицу Ситтарифскую. Однажды же получил император письмо. Говорилось в нем об упадке республики, о конфликтах, о правлении несправедливом, о горожанах бунтующих… Тогда же и созвал император знамена, ибо увидел момент, коего ждал годами.
В год 1052 император Ситтарифа объявил войну консулам и сенату Селиона. В Лангарде, Торвенхольме и Теороне началась паника. Сенат погряз в спорах о том, как же воевать с таким врагом. Единственное, в чем сошлись они был созыв войск колоний в Лангард с тем, чтобы защищать республику. Прибыли многие мужи знатные с островов заморских и земель далеких с людьми своими и оружием. Консулы, коих трое было в титулах герцогских, готовили свои армии раздельно, друг с другом совета не держа. Тем временем флот Ситтарифский прорваться попробовал к берегу западному, но отброшен был. Тогда же разделился он и отправился к многочисленным колониям Селиона. И в каждой из них резня кровавая была, и горели колонии, и были завалены они телами. Когда же уже треть колоний повержена была, собрался сенат и думу держал. И решил сенат флот весь собрать у берегов Восточных Земель, колонии врагу оставив. Слали письма губернаторы колоний, моля о защите флота республики, но молчание им ответом стало. Тогда же сами они отправились к сенату на поклон, но отвергнуты были. В конце же концов добрались Ситтарифские грабители до каждой из колоний, да предали огню их и мечу. Большинство же мужчин, в колониях живущих, ныне с армией республики были, сражаясь в землях далеких, и не ведая, что дом их уж лежит в руинах.
Как перестали приходить припасы колонистов в Селион, так начался в республике глубойчайший упадок. И не было денег у люда простого на то, чтоб обеспечить себя. Из-за бедности голодали люди, не имея даже инструмента поля свои убрать. Сенат все еще не мог согласия найти да упадка дальнейшего избежать.
В год же 1055 флот империи прорвался и высадился на юге Восточных Земель. И была та армия числом невелика, но в боях закалена, а вел ту армию маршал Ситтарифа, воин именитый. Взял он два города портовых, которые почти без боя сдались, да разграблены были. Туда же прибыло спустя месяц один еще великое множество воинов Ситтарифских. Выступили армии республики к городам отчужденным. Однако же не было лада среди них, ибо каждый консул руководил своей армией, войска же сената и вовсе из Лангарда не вышли. В 1056 году состоялась битва злополучная. Она же и добила республику…
Войска трех консулов встретились на поле обширном близ Реарнесса. Консул Фабиус командовал армией серединной, консул Деллинар правое крыло вел, левое же крыло подчинялось консулу Нитиру. Начали консулы обхватывать армию вражескую крыльями, да настолько широк был строй врага, что мочи не было задумку проделать. Тогда ударили они пехотой, а кавалерию же в резерве оставили. Но фаланга имперская, удар выдержав, вперед пошла. Тогда же с флангов появилась кавалерия Ситтарифская и боем связала конный резерв республики. И продолжался бой часы, по трупам ходили воины, не своих от чужих не отличая. И был бы шанс у консулов, ведь Элохим с ними был, да предки. Но появились богомерзкие хурсы, кои с маршалом Ситтарифским прибыли. И, чести не ведав, проникли они в тыл армии республики, расстреливая из луков воинов. Тогда же увидел консул Деллинар, герцог Теорона: поражение грядет. И были с ними воины колонии. Отправил герцог их вперед, врага задерживать, а свою же армию отвел и скрылся за лесом в сторону тракта. Иные же консулы в бою полегли, а армии их за консулом Деллинаром отправились обратно в столицу. Следующий год в затишье прошел, воины раны свои залечивали да силы восстанавливали. Сенат же республиканский раскололся, кто мира с Ситтарифом хотел, кто еще бой дать армии вражеской, а кто ждать за стенами высокими да к осаде готовиться. Консулы же новые, сыновья герцогов погибших, в деле военном не смыслили, да амбициями молодости охвачены были. И в год 1057 собрался сенат с консулами обсуждать вопросы очередные, да в разгар жаркого спора ворвалась стража с гербами герцога Деллинара, двух юных консулов мечу предав, а сенат заточив в темницу Лангардскую. В тот же год признали они герцога Деллинара императором Селионским, Генрихом I именуемым, да права на престол Лангарда подтвердили за ним, да за всеми потомками его законными. И волнения великие вызвало сие, ведь привык народ к свободе. Но армия отныне оставалась в руках одного командира. Созвал же Генрих I знамена свои, собрал всю армию герцогов убиенных, армию сената и к битве начал готовить воинство единое. И зимой года 1057 вторая битва состоялась, в неделе пути от Лангарда. Да только снова поражение потерпел Генрих I, и на сей раз спасся чудом.
Даже после того сдаваться не желал он, как увидел знамена Ситтарифские под стенами своими. И как не убеждали его, неприступен был он. Тогда же звонкой монетой подкупили рыцаряс тем чтоб кинжал вонзил он императору своему в спину. Да собрал тот рыцарь и других трусов вокруг себя, и заколол на пиру императора Селиона, первого и последнего, Генриха I из рода Деллинаров. Сын же его, десяти лет от роду, знати передал правление. И сдали тогда город маршалу Ситтарифскому. И не стал маршал город благородный Лангард брать, но стал в нем править от имени своего императора. Договор же они заключили с сенатом бывшим, по коему признали Селион доминионом Ситтарифа, да протекторат их приняли. Флот же Селионский под знамя Ситтарифа перешел, а города прибрежные стали городами Ситтарифскими. И подписали договор сенаторы бывшие, и был то год 1058, месяц январь.
Так и закончилась история республики Селион… Но грядет и новая история, ибо наследие Селиона живо за пределами Восточной Земли…

      И еще одна удивительная земля, о коей поведать хочу я пытливому читателю - это земля Вендалион именуемая. Видал я много удивительных мест в поисках торга удачного. Видел я земли, зеленью деревьев и кустов покрытые и где солнце скрывалось лишь на ночь, не ведав облаков. Видел я земли черные, извергающие саму преисподнюю, дымя вокруг густым смрадом в небеса. Видел я и земли удивительные, наполненные дивными зверями. Но одна земля средь них была, и дивна она была не сокровищами златыми, не лесами густыми, не пушниной роскошной, не горами поднебесными, но народом своим. И земля то была земля Вендалион.
Впервые побывал я там в год 1050. Плыл я из Восточных Земель с кораблями колонистов, вендалионцев будущих. И были среди них мужи голубых кровей, благородные рыцари, а крестьяне да горожане сопровождали их в пути опасном. Все же они богатства искали да земли свободной для жизни своей, да для потомков. И не ведали они сколько бед обрушится на головы их, покуда не обретут они счастье, дорогой ценой купленное.
Весной же сошел я на берег в том месте, где поток речной с гладью морской сливался. И был средь нас серьезный добрый граф, он вел людей своих. Но лишь ступили мы на берег новой земли, как показались из леса робкие головы. Вытащили тогда воины их на свет и то хурсы оказались. Ночи черней была их кожа, глаза же злобой пропитаны. Но были хурсы те иные были. Одеты в лохмотья, за пояс заткнут нож точеного кремня, а хижины их, к коим отвели они нас, сделаны из высохшей глины с навозом.
Колонисты собрались пред кораблем своим и решать стали судьбу хурсов. Решено же было предать их мечу. И было так со многими поселениями хурсскими, гнали их на север, за широкие реки и высокие горы, сквозь леса гиблые. Противиться же хурсы тому не могли, ведь слабы и телом, и духом были, да и глупы.
И в тот же год 1050, в осень морозную, основали колонисты город Вильмонт — ныне столицу Вендалионскую. Тогда я и покинул славную землю эту, о чем и жалею.  землю, о чем и доныне жалею…
Вернуться мне суждено было лишь в году 1052. И диву дался я, ибо колония расцвела: ныне Вильмонт раскинулся на две стороны реки. Моста меж ними не было, лишь в планах был он. Люди же да лошади добирались на переправе паромной. И был город Большой, стоял там замок каменный, да стены были, и был город Малый, стоял там форт деревянный с частоколом. Задержался я в милой сердцу колонии да выведал, что делается. И вот что узнал я…
Как только Вендалион окреп, губернатор из республики Силеонской прибыл. Он же и стал править колонией. Но не был связан он с народом, ибо пока колонисты сражались с хурсами да дикой природой, губернатор в тепле и уюте жил в Восточных Землях. Теперь же губернатор тяжкое бремя налогов налагал на жителей. И из десяти тележек руды железной забирал он четыре, а с десяти деревьев поваленных на бревна, забирал он три, с десяти тележек руды же золотой, забирал губернатор восемь тележек, ибо золота Силеон жаждал больше всего. С республики же прибывали постоянно корабли каторжниками груженые. В республике в те времена неспокойствие царило, посему и недовольных множество появлялось. Кого же ранее вешали, ныне в Вендалион высылали с тем, чтоб работали на благо республики до скончания дней своих. А колонистам же добрым и порядочным соседство такое претило.
И с каждым месяцем все более тяжка становилась жизнь колонии, все больше забирал губернатор Силеонский и нищали колонисты. Но в год 1052 на землю Вендалионскую настоящая беда обрушилась. Ситтарифская империя войной пошла на Селион, губернатор же, взяв с собой всех мужей благородных да большую часть мужчин с полей крестьянских, да с хозяйств городских, отправился защищать республику. В запустенье пришли деревня и город, а люди начали голодать. Поняв же, что торга уж не выйдет с ними, вновь покинул я Вендалион.
И последний раз был я там в сим году 1059. Ужаснулся я разрухе великой: из всей колонии остался лишь Малый город Вильмонта. Вдали же виднелись руины старого каменного замка. Но, присмотревшись, узрел я не разруху, но гордость великую. Над деревянным фортом развивался флаг Вендалиона, а люди же, столько бед пережившие, неустанно трудились, Вильмонт свой родной заново выстраивая. Сошедши на берег, подошел я к местному, вопрошая что же произошло здесь. И поведал он мне заключительную часть истории…
Когда же уплыли мужчины на войну за республику, в скором времени грабители Ситтарифские пришли. Были беспощадны они и жестоки, сожгли Большой город, каменный замок же устоял, но разграблен был. На пепелище и разрухе осталась лишь горстка людей, на смерть обреченная. Но дух их был силен, и верой преисполнившись, дрались они в агонии жизнь. И пережили войну они, и вернулись воины их, и был гнев воинов велик, ведь многие крова лишились и семьи. Тогда собрал священник Гиреон всех колонистов на площади. Молились они несколько часов, и указали им предки путь… В месяц тот же закончили они руин уборку, да бреши замковые залатали. Голод побежден был храбрыми колонистами, ибо каждый лучник охотником ныне стал. Но уж к весне прибыл в Вендалион новый губернатор Силеонский, Кассиль де Моритон. Дивился он успехам Вендалионцев, и посему разумел, что посильно будет им вновь работы для Селиона выполнять. Вдесятеро выросли запросы губернаторские. И с десяти телег руды железной уж восемь забирали, а золото все губернатору отдавать должны были. Надрывались шахтеры, пытаясь Вильмонт всем необходимым обеспечить, голодали крестьяне, и впервые за века стрел наконечники стали из кремня делать. Летом же года 1058 не смогли поставить шахтеры Вендалионские нужного количества злата губернатору. Тогда же обратился он к графу Уильяму, славой и уважением народа пользующемуся, с тем, чтоб свое золото заплатил. Неслыханным оскорблением то стало для графа Уильяма и сыновей его. Отказался он, ибо честь феодала значение имела для него. Губернатор же гонца в Силеон отправил, с гонцом же вернулись воины. Был то отряд латников вооруженных. И начали они с разрешением губернаторским грабеж учинять, отнимая даже личные пожитки горожан и крестьян. И продолжалось это весь день. На ночь же остановились они в домах Большого города, жителей оттуда вышвырнув. Тогда же понял граф Уильям: то последняя капля была в чаше злобы и унижения. Доколе не будет свободен народ его, не будет счастья ему. Собрал же он людей своих, воинов храбрых и горожан участных, да напали они толпой на воинов Силеонских, на вилы их подняли, а оружие да броню меж собой разделили. Вещи же свои каждому вернули. Утром губернатор де Моритон со стражей своей выехал с замка, да как в город спустился, тут же напали на него и повесили на площади как вора позорного. В тот летний день наконец вкусили Вендалионцы тот плод, который заслуживали давно: плод свободы. И не успел граф Уильям с площади той уйти, как возопила толпа “будь же нашим королем!”. И принял граф корону Вендалиона, из сплошь из стали сделанную без украшения единого, как символ твердости и суровости характера народа, и стал именоваться королем Уильямом I. Так и образовалось новое королевство средь разрушенных Ситтарифом колоний Силеонских.
Люди же земель соседних, угнетаемые Силеоном дивились подвигу свободолюбивых Вендалионцев. И стремились все в новое королевство, но по прежнему кары боялись. Осенью же прибыла армия малая из Селиона, осадой взяла Вильмонт, да стену прорвала. Но принц Говард, старший сын короля Уильяма I, обороной командовавший, атаку все же отбил. Была же радость большая у Вендалионцев. Но не долго суждено было продлиться ей. Через месяц уж новая армия прибыла, больше той в два раза. И построили требушеты Силеонцы, и разрушили с их помощью стены, и ринулись в город, убивая всех на своем пути. Пал тогда замок Вильмонта, люди же к переправе отступали. Но за каждую улицу стояли Вендалионцы. Принц Говард, яростно сражаясь на площади замковой, принял смерть от стрелы, ибо не мог никто поразить его в бою рукопашном. В городе же больше Силеонцев полегло, нежели под стенами. И хоть город был уничтожен напрочь, армия врага боя продолжить не могла. Последние же силы Вендалионцев и вместе с жителями переправились через реку в Малый город к форту деревянному. Отныне это и был Вильмонт, столица королевства Вендалион.
Другие же колонии вдохновились примером молодого королевства и объявили о независимости от Селиона. Много люда стало прибывать в Вильмонт и жизнь налаживалась…
Зимой же 1058 Силеон вынужден был признать короля Уильяма I законным королем Вендалиона. Так и закончился путь гордого народа к свободе под правлением мудрого и доброго короля. И пусть сейчас королевство лежит в руинах, я верю настанет день, когда свободолюбивый народ Вендалиона воспрянет вновь и то будет эра славы нового королевства!